Новый подкаст «Как делают игры» на данный момент еще не записан, но он будет в том числе и про сексизм. А я тут готовил очередной фактик для VGF, и вот о чем подумал.
В прошлом году у определенной категории людей возник социальный запрос на тему того, что им нравится или не нравится в играх. Запрос оказался настолько огромен, что он уже прокатился по всей индустриальной прессе и поломал не одну человеческую судьбу, но проблему при этом так и не решили.
Речь сейчас идет не о конкретно «Геймергейте», который никто толком не может сформулировать, а именно о движении за то, чтобы в играх что-то было или, наоборот, не было. В стране победившей Первой поправки реализовать все желания невозможно в принципе, но можно найти компромисс.
Как я уже писал ранее, у меня есть правило — если нужно сделать что-то хорошо, то я сначала смотрю, как с этим справились другие, и насколько мне понравился результат, а потом уже делаю это с учетом их опыта. В применении к условному «Геймергейту» индустрии нужно посмотреть на самые успешные случаи, когда общественный резонанс резко менял ландшафт гейминга.
В сентябре 1993 года в магазины США поступили сразу две версии игры Mortal Kombat. Помимо высокой реалистичности (для изображения бойцов использовались фотографические кадры с живыми актерами) одна, предназначенная для приставки Sega Megadrive, содержала такую новую для домашних консолей особенность, как повышенная кровавость и жестокость сцен. Другая же, выпущенная для Super Nintendo Entertainment System, была попроще — в ней «фаталити» не такие жестокие, а кровь из бойцов не вылетала вообще. Эта разница символизировала и разницу аудиторий — Nintendo ориентировалась на все возрасты и всячески пресекала желание разработчиков подвинуть границы дозволенного, а Sega ориентировалась на подростков и допускала любые эксперименты, порой высмеивая Nintendo за «беззубость».
MK, еще будучи игрой для аркадного аппарата, породил серьезный вопрос — если родители хотят оградить детей от жестокого контента, как им это сделать? Тогда еще не было жаждущих внимания блоггеров, разработчиков с отклонениями психики и скучающих троллей, поэтому дискуссию быстро перевели в политическую плоскость, и уже на следующий год появилась ассоциация ESRB. Издателей игр обязали отправлять в ассоциацию свои продукты, чтобы та могла их посмотреть, показать случайной выборке отдельные моменты и с помощью опросов определить степень неоднозначности контента, после чего выдать игре рейтинг возрастного ограничения.
Интересно, что и у Sega, и у Nintendo уже была своя система маркировки игр, сделанная по образу и подобию системы MPAA (аналогичная ассоциация для деятелей киноиндустрии). Поскольку они законного веса не имели, это были не более чем информирующие значки для продавцов и родителей. Но в случае с ESRB рейтинг — это уже не рекомендательная опция, а обязательная, поэтому американский продавец может понести серьезное наказание, если продаст товар с возрастным ограничением лицам, под него подпадающим.
В России эту тему ввели несколько лет назад в первой редакции Закона о защите детей от вредоносной информации (я писал на эту тему статью — выложу как-нибудь), но прожила она очень недолго, потому что взбесившийся принтер вдруг начал выжигать каленым железом, кажется, вообще все, что может попадать под 18+. Как следствие, в еще пахнущих типографской краской рейтингах смысл отпал полностью. Кстати, 1С по собственной инициативе маркировала издаваемые игры по образцу PEGI (европейский аналог ESRB) еще до введения российской системы рейтингов.
Так вот, на основе этой все истории я предлагаю следующее: если у вас подгорает по поводу сексизма в играх, то вы можете пойти к своему депутату (или сенатору, смотря где вы живете) и предложить законопроект, по которому в государственную систему возрастных рейтингов добавят информационные значки типа «в игре нет негров» или «главный герой — женщина». Если обе палаты поддержат закон — значит, народу действительно важно знать, есть ли в предлагаемой им игре гомосексуалисты, и можно ли там убивать мексиканцев.
И тогда все будут счастливы, кроме, может быть, Мизулиной, потому что она уже давно все это запретила.
